Victoria Williamson

You Are the Music. How Music Reveals What it Means to be Human

Виктория Уильямсон

Мы - это музыка. Как музыка влияет на наш мозг, здоровье и жизнь в целом

Перевод с английского Юлии Корнилович

«Манн, Иванов и Фербер» 2015 ISBN 978-5-00057-660-1

Глава 7

Музыка и память

Мне нравится, когда моя музыка воскрешает во мне призраков. Понимаете, не демонов, а призраков.

Дэвид Боуи

Тема памяти всегда меня завораживала. Я изучаю разнообразные аспекты психологии человека применительно к нашей музыкальной жизни, и при этом неизменно всплывает тема памяти. Исследуя способности людей с амузией, в итоге прихожу к работе памяти. Когда выясняю, как музыка может помочь изучению языка, приходится обращаться к важной в этом роли памяти. Даже когда я рассматриваю положительное влияние музыки при уходе за онкобольными, на передний план выходит важность музыкальной памяти человека.

Что такое память? Для большинства людей это часть ума, помогающая вспомнить список покупок или пин-код и при этом с удовольствием запихивающая в самый дальний уголок информацию о том, куда мы дели ключи. Для меня память - подсказка в понимании опыта сознательного существования, обучения и ощущения идентичности; это клей, который удерживает нас в настоящем времени, позволяя размышлять над прошлым и строить планы на будущее. Дальше мы увидим, какими губительными могут быть последствия разрушения памяти.

Термин "память" охватывает много различных процессов, которые позволяют сохранять и применять информацию и влиять на жизненные события. В этой главе обсуждаются две главные системы, на которых я остановлюсь подробнее: эпизодическая и семантическая память.

Эпизодическая - память на события во времени, а семантическая память - статичные знания. Рассмотрим апельсин (просто я ем апельсин, когда пишу эти строки): эпизодическое воспоминание о нем может быть воспоминанием о походе по магазинам, когда вы в последний раз покупали апельсины, или воспоминанием о чудесном обеде с апельсинами на десерт; а семантическим воспоминанием будет знание о том, как съесть апельсин или приготовить блюдо с апельсином в качестве ингредиента.

У эпизодических воспоминаний есть временной элемент, то есть вы можете заново воспроизвести их в воображении. Они могут быть и автобиографическими, если это воспоминания о событиях, которые с вами случились. При воспоминаниях этого вида люди могут снова представлять себя в той ситуации, полагаясь на способность прибегать к "мысленному путешествию во времени" (определение психолога Энделя Тулвинга).

Но есть и другая, скрытая система памяти. Имплицитные воспоминания - это виды знания, которые трудно описать. Обычно это наши навыки и умения: игра на музыкальном инструменте, езда на велосипеде или вождение автомобиля, плавание или ходьба. Невозможно словами описать все знания, необходимые для езды на велосипеде: можно давать ученику указания, но в конце концов ему придется просто сесть на велосипед и попытаться ехать. Чтобы освоить эту сложную деятельность, ему нужно сформировать собственные понятия о различных мышечных движениях, трудностях сохранения равновесия и зрительных навыках. Имплицитные воспоминания создаются подсознательно и незаметно способствуют действиям в повседневной жизни.

У этих систем памяти есть различия, но они также в чем-то пересекаются и взаимодействуют. Для большинства семантических воспоминаний нужно, чтобы сначала сформировалось эпизодическое.

Имплицитные воспоминания могут также возникать как ряд фактов и событий, которые поначалу свежи, а затем постепенно откладываются в памяти, так как больше не требуют сознательного доступа или внимания. Любому, кто освоил какой-то навык, знаком этот процесс - когда переходишь от усердных, сосредоточенных размышлений к автоматическому навыку, требующему гораздо меньше усилий Поэтому системы памяти, которые я описала, - это не отдельные "ящики для хранения" у нас в уме, а переплетенные процессы, играющие различные роли в зависимости от задачи или проблемы, которую мы пытаемся выполнить или решить. Они -часть крупной сети, которая слаженно действует, чтобы мы могли познавать и понимать окружающий мир.

В этой главе я устрою для вас "экскурсию" по музыкальной памяти, уделяя особое внимание крайним проявлениям склонности помнить или забывать свое музыкальное прошлое, а иногда невольно возвращаться в него снова и снова. Рассматривая необычные и зачастую недостаточно понятные особенности музыкальной памяти, исключительные случаи способностей и потерь в этой области, мы в уникальном ракурсе рассмотрим будничные виды взаимодействия, свойственные всем благодаря музыкальности ума.

Звезда - профессиональныемузыканты

Музыканты, стремящиеся стать исполнителями мирового уровня, сталкиваются с уникальными сложностями. Последние лет 200 существует мода - концертировать по памяти. Это относится не ко всем видам выступлений, но самым характерным примером можно назвать стиль виртуозов, когда музыкант-звезда стремится продемонстрировать свои умения. В наши дни можно увидеть выступления по памяти даже на конкурсах молодых музыкантов; а когда я была учителем, те, кто умел играть произведения по памяти, могли рассчитывать на более высокие оценки.

Признаюсь, что для выступлений моя музыкальная память никуда не годится. Я никогда не требовала от учеников игры наизусть и предпочитала, чтобы у них были ноты на случай, если произведение вдруг вылетит из головы. Несомненно, это предпочтение возникло из-за собственного опыта: я никогда не выступала по памяти. Если даже не учитывать страх перед аудиторией, не позволявший часто концертировать, я всегда была визуальным музыкантом. Когда думаю о музыке или пытаюсь играть по памяти, ноты прокручиваются перед глазами.

Со временем я убедила себя, что некоторым от природы дана способность хорошо играть по памяти, просто я не вхожу в их число. Казалось, мой вывод нашел подтверждение, когда я впоследствии стала судьей музыкальных конкурсов и увидела, как участники играли по памяти. Все это выглядело так легко… и совершенно невероятно. Кроме того, есть истории о людях с выдающейся музыкальной памятью. Особенно часто ссылаются на один случай из жизни Артуро Тосканини - дирижера начала XX века.

Перед самым началом большого концерта, когда Тосканини ждал вызова на сцену, к нему подбежал взволнованный музыкант из оркестра. Он в отчаянии рассказал дирижеру, что клапан для самой низкой ноты на его фаготе сломан, а за такой короткий срок ничего нельзя сделать; как же ему играть? Тосканини вздохнул, прикрыл глаза рукой, с минуту подумал и ответил: "Все в порядке, этой ноты нет в сегодняшнем концерте".

Мало того что Тосканини явно знал каждую ноту из партии всех инструментов оркестра в том концерте (вероятно, около 70 музыкантов и как минимум два часа музыки); но еще, по свидетельствам, он знал наизусть каждую ноту из партий всех инструментов примерно в 250 симфониях, слова и музыку 100 опер плюс целые тома камерной музыки, произведений для фортепиано, виолончели и скрипки, а также песен. Как вообще возможно такое изумительное достижение памяти?

И только позже, начав работу над кандидатской диссертацией, я узнала, что музыкальная память -навык, а не дар; она развивается благодаря тренировкам и опирается на типы приемов, к которым прибегают практически все эксперты по памяти, только в этом случае они приспособлены под музыкальные цели.

Эксперты по памяти встречаются во всех областях деятельности, а самое массовое их мероприятие -Международный чемпионат памяти. На этом конкурсе представлен ряд дисциплин, ставящих целью запоминание изображений, чисел, стихов, дат или карт в колоде3.

Чтобы получить звание чемпиона, человек должен: 1) за один час запомнить порядок 520 беспорядочно перетасованных карт (десять полных колод); 2) запомнить 1000 случайных чисел за час; 3) запомнить порядок беспорядочно перетасованной колоды из 52 карт за две минуты или меньше. Казалось бы, это совершенно невозможно. Но в сентябре 2013 года соревнование выявило 133 чемпиона по памяти из 18 стран.

У чемпионов по памяти и опытных музыкантов есть нечто общее: долгая и тщательная разработка стратегий -мнемонических приемов - для расширения основных способностей памяти, которая на самом деле не отличается от вашей или моей. Но память -это не мышца, которая увеличится при должной проработке. Скорее память можно сравнить с набором инструментов: практически любые достижения окажутся по плечу, если вы, потратив время и силы, научитесь грамотно использовать свой инструментарий.

Усвоение информации

В основе первой группы важных мнемонических приемов лежат действия с информацией по мере ознакомления с ней -в момент ее кодирования.

Для хорошей памяти одинаково важно и то, как усваивается информация, и то, как человек пытается ее воспроизвести.

Для любого эксперта по памяти первая важная стратегия кодирования состоит в том, чтобы разделить крупные единицы информации на небольшие, лучше усваиваемые фрагменты. Такое разбиение информации на части называется группировкой; в ее ходе эксперты по памяти устанавливают связи между меньшими единицами информации, объединяя их, а затем пытаются вспомнить эти группы, имеющие больше смысла, чем их отдельные составляющие.

Например, если такому эксперту нужно запомнить порядок карт в перетасованной колоде, он представляет каждую карту как имеющего смысл персонажа, предмет или место, а не абстрактную картинку. Затем придумывает истории или путешествия с участием этих персонажей, предметов и так далее, тем самым соединяя их в уме. В итоге все, что нужно будет знать эксперту, чтобы вспомнить целую колоду карт, -одна история, а не разрозненные ее части.

Аналогично, эксперт по музыкальной памяти не будет пытаться запомнить каждую ноту. Еще не сыграв и не спев ни одной ноты, он изучит партитуру и определит точки, в которых более общие мелодии или линии в музыке сливаются в имеющие смысл части. Затем сосредоточивается на том, чтобы запомнить эти крупные фрагменты музыки как единое целое.

Опытный музыкант прибегает к накопленным за долгое время знаниям о музыке -гаммах, арпеджио, каденциях и гармонических отношениях, чтобы придать осмысленную форму крупным фрагментам.

Было обнаружено, что этот процесс анализа идет на пользу окончательному исполнению7; пока его изучили лишь у исполнителей классической музыки и джаза.

Музыканты видят смысл и структуру в произведениях естественным образом; им для этого не нужны указания. Даже я замечаю последствия такой подсознательной структуризации музыки. Например, когда я осваивала гитару, учитель показывал место в нотах и говорил: "Начни здесь, хорошо?" А я часто морщилась и отвечала: "Ну, я могу начать такта на два раньше, если хотите, так будет гораздо легче". Есть места, где начинать легче, потому что они обозначают подсознательные границы, которые мы создаем в процессе усвоения информации.

Сегодня моя музыкальная память была бы намного лучше, если бы я раньше приобрела привычку использовать подобные осмысленные музыкальные структуры, создавать фрагменты, играть каждый по памяти и со временем увеличивать объем; а затем постепенно соединять их, чтобы в итоге они стали одной частью, одним воспоминанием. Были выполнены исследования, в ходе которых велось внимательное наблюдение за тем, как профессиональные музыканты учили новое музыкальное произведение; в этих исследованиях была отмечена важность этих моментов для успеха исполнения.

Воспроизведение воспоминаний

Структуры в музыкальной памяти также важны, когда происходит обратный процесс: извлечение из памяти (то есть воспроизведение) нужной информации. Я сравниваю этот процесс с ловлей рыбы: где-то в глубоком темном озере нашего ума таится воспоминание, которое нужно выловить, и лучший способ для этого -взять хорошую удочку. Это означает, что мы получаем самые высокие шансы вспомнить что-то, когда прибегаем к эффективной структуре воспоминания.

Структурные такты, то есть те, где музыканты предпочитают начинать и прекращать играть, оказываются ключом к воспроизведению музыкальных воспоминаний. В целом музыканты отрабатывают структурные такты больше, чем неструктурные, что отражает их важность в воспроизведении заученного. Аарон Уильямон12 из Королевского музыкального колледжа (Великобритания) первым показал, что последствия использования структур воспроизведения воспоминаний в музыке можно увидеть, если изучить реакцию мозга музыканта на просмотр музыки.

Уильямон попросил шесть музыкантов выучить прелюдию ля минор И. С. Баха из "Хорошо темперированного клавира", том II (BWV 889). Затем предложил указать такты, которые они считали структурообразующими. Следующей задачей было визуальное опознание: музыкантам показали несколько тактов и просили определить, входят ли они в эту прелюдию. С помощью ЭЭГ исследователи измеряли реакции мозга во время выполнения этой задачи.

В целом музыканты быстрее опознавали структурные такты, чем неструктурные; это признак того, что подобные более важные части музыки было легче узнать. Более того, опознание структурных тактов было связано с уникальной моделью активности мозга: в правой части его центральной области появлялся ярко выраженный отрицательный пик в электрическом сигнале примерно через 300-00 миллисекунд после показа такта. Этот тип модели связан с извлечением из памяти сложных, имеющих смысл структур. Следовательно, такой результат, возможно, можно считать первым признаком структуры воспроизведения воспоминаний в музыкальном уме.

Когда исполнитель сгруппировал музыку в осмысленные единицы и создал надежные структуры извлечения воспоминаний, остался лишь один этап: практика, практика и еще раз практика.

Цель практики после того, как произведение выучено, -ускорить воспроизведение воспоминаний, доведя до автоматизма. Таким способом музыкант активизирует систему имплицитной памяти; то же самое происходит при многих обыденных действиях, например когда мы учимся ездить на велосипеде или водить машину. Со временем и благодаря практике некогда сложная сознательная деятельность перестает требовать большого количества размышлений. Такой переход при обработке информации в памяти -от высокого уровня нужного внимания к низкому -особенно важен для музыкального мастерства, требующего очень эффективной двигательной координации во время исполнения.

В итоге вспоминать большое музыкальное произведение должно быть относительно нетрудно; именно теперь музыкант может проявлять настоящую гибкость и умение в исполнении. Когда ноты извлекаются из памяти в правильном порядке, музыкант может сосредоточиться почти исключительно на непростом искусстве общения через музыку, на нюансах эмоционального исполнения.

Мы все звезды

Изумительная музыкальная память -не исключительная привилегия исполнителей мирового уровня. Пусть моя музыкальная память исполнителя слаба, я отлично помню каталог Motown Records 1960-х, произведения Beatles и симфонии Бетховена и могу мысленно проигрывать все это в любое время и где угодно.

Когда я говорю, что изучаю музыкальную память, люди нередко спрашивают, почему музыка и слова запоминаются намного лучше, чем важные даты или список покупок. Благодаря чему музыкальная память настолько сильнее?

Для начала разобьем эту иллюзию в пух и прах. Наша память на музыку после ее первого прослушивания оставляет желать лучшего. Андреа Гэлперн и Даниэль Мюллензифен13 представили 63 студентам 40 незнакомых коротких мелодий. Затем проверили память на эти мелодии, включив их в число 80 проверочных: запоминание новых мелодий среди студентов лишь немного превысило уровень случайности; задача оказалась трудной.

Когда во время теста сменили инструмент, показатели запоминаемости стали еще хуже, что подчеркивает, насколько хрупкими и неуверенными могут быть наши первые воспоминания о новой музыке. Этот результат также предполагает, что при первом прослушивании музыки нас особенно привлекают те ее свойства, которые "лежат на поверхности", характер самого звука или скорость, и мы обращаем меньше внимания на более глубокие структуры, гармонии и/или ритмы.

Чтобы дать представление о том, насколько неэффективна работа памяти на этом этапе, можно сравнить ее с памятью на фотографии. В 1973 году Лайонел Стэндинг14 представил добровольцам коллекцию около 10 000 новых фотографий. Он надеялся продемонстрировать ограничения системы долгосрочной памяти и, казалось бы, сильно переборщил с объемом.

В действительности же он обнаружил удивительную эффективность работы памяти, показав, что наша память на изображения значительно превосходит память на слова. Согласно оценкам, участники, которым показали 10 000 новых изображений, через два дня вспомнили 6600.

Как же увязать плохую начальную память на новую музыку с тем, что у нас в голове хранятся огромные и прекрасно организованные музыкальные библиотеки с тысячами мелодий, песен и инструментальных произведений?

Исследования долговременных воспоминаний свидетельствуют, что мы не зря уверенно полагаемся на свой внутренний музыкальный каталог. Проверяя вспоминание знакомой и любимой музыки, мы видим свидетельства поразительной скорости и точности музыкальной памяти даже у людей, ни дня не учившихся музыке.

Дэниел Левитин15 просил добровольных участников выбрать любимое произведение из большой коллекции компакт-дисков в его лаборатории и попытаться спеть его. Левитин записывал их исполнение и измерял его точность в сравнении с оригиналом. Большинство участников продемонстрировали "абсолютную память" на свою любимую запись, то есть смогли воспроизвести первую высоту трека с очень небольшой погрешностью.

Более того, недавно этот результат убедительно повторился в шести различных европейских лабораториях16. В среднем певцы воспроизводили треки немного невыразительно, но большинству удалось либо попадать в ноты любимой песни, либо по крайней мере воспроизводить их в пределах полутона. В целом, по-видимому, у нас очень хорошая память на любимую музыку.

Как же неуверенное впечатление от новой музыки сменяется в памяти почти точной копией любимых композиций? Разгадка -во времени и количестве контактов. Если вернуться к сравнению памяти на новую музыку с памятью на фотографии, разница в том, что музыка сложная, многоуровневая и развивается во времени. То есть при первом прослушивании мелодии приходится воспринимать гораздо больше, чем при просмотре фотографии.

Когда мы впервые слышим музыкальное произведение, нас привлекают поверхностные качества звука, свойства голоса певца и тембр всех участвующих инструментов. Нас легко отвлекают музыкальные "неожиданности", например изменения в ключе или темпе. Это можно сравнить с ощущениями ребенка в большом, заманчивом кондитерском магазине: здесь столько всего соблазнительного, но где начать и что попробовать в первую очередь?

Исследования Джея Даулинга и коллег показали, как со временем развивается музыкальное воспоминание, после того как проходит первое впечатление. Этот процесс можно сравнить с постройкой дома. Во время нескольких начальных контактов с новой музыкой мы закладываем фундамент дома и устанавливаем его каркас: создаем представление о тональности (мажорная или минорная, изменения в ней) и мелодическом рисунке -движениях мелодии вверх и вниз. Со временем, слыша эту музыку снова и снова, мы начинаем добавлять к дому кирпичи и окна, то есть музыкальные детали -точная высота, различные инструменты.

И наконец, приступаем к внутреннему убранству: выстраиванию эмоционального характера -акценты, незначительные колебания темпа и громкости и т. п.

Нужно много времени и контактов с музыкой, чтобы создать качественное музыкальное воспоминание; зато потом оно будет крепким и долговечным, как и всякий дом хорошей постройки. Причем от слушателя практически не требуется усилий, в отличие от строительства. Ум трудится за вас, а вам нужно только слушать.

Улучшение музыкальной памяти

Мы запоминаем музыку по-разному. Некоторые композиции требуют больше времени (повторных прослушиваний), тогда как другим удается относительно быстро внедриться в нашу память. На скорость и точность запоминания новой музыки влияют личные предпочтения.

Логично, что легче запоминается то, что мы считаем "хорошей музыкой", а не "плохой": между памятью и эмоциями в мозгу существуют прочные связи. Музыка, которая нам нравится, сильнее повышает активность ЦНС, а значит, больше захватывает наше внимание и увлекает, что, в свою очередь, связано с лучшим запоминанием. Положительное настроение также позволяет лучше, чем негативное, запомнить новую музыку.

Стефани Сталински и Гленн Шелленберг продемонстрировали силу отношений между музыкальной памятью и симпатией. В ходе исследования 55 добровольцев оценили, насколько им понравились 24 новых музыкальных отрывка, каждый примерно по 15 секунд. За этим следовал 10-минутный перерыв -они заполняли анкеты, а потом выполняли тест на память: каждый участник слышал всего 48 композиций -24 из первого этапа эксперимента и 24 новые, но похожие на первые. Участник решал, слышит он каждый музыкальный отрывок впервые или нет.

Результаты четко показали: хотя наша память на новую музыку довольно слаба, люди запомнили короткие мелодии достаточно хорошо для того, чтобы исследователи смогли оценить воздействие симпатии. Музыкальные отрывки, которые нравились участникам, запоминались значительно лучше мелодий, оценивавшихся как нейтральные или плохие.

Исследователи пошли дальше. Они задались вопросом: что будет, если перерыв сделать длиннее -ведь именно так чаще и бывает в действительности. 24-часовая отсрочка дала такой же результат: понравившуюся музыку помнили лучше. Этот эффект сохранился и тогда, когда пробовали различные ситуации слушания, и даже когда сообщили участникам о предстоящем тесте на память и попросили их попытаться запоминать музыку, создавая при прослушивании зрительные воспоминания.

Логично, что мы запоминаем полюбившуюся мелодию со временем, так как явно предпочитаем чаще ее слушать. Но это исследование демонстрирует, что наша начальная реакция на музыку оказывает измеряемое воздействие на то, насколько хорошо помним услышанное даже после одного прослушивания. Еще: вокальную музыку мы помним лучше, чем инструментальную.

Майкл Вайсс и его коллеги рассуждали, что мы, возможно, больше настроены на запоминание вокальной музыки, чем инструментальных звуков, так как голосовые звуки имеют для людей большее биологическое значение19. Они проверили память людей на мелодии, исполнявшиеся голосом или на различных инструментах: и знакомых (фортепиано), и менее знакомых (маримба, банджо).

Для исследования, проведенного в Канаде, было отобрано 32 незнакомые народные мелодии из Великобритании и Ирландии. Их исполнила певица, выпевая все ноты на слоге "ла". Затем исследователи создали инструментальные версии вокальных вариантов, идеально соответствующие по высоте, длительности и амплитуде. Каждый участник прослушал 16 этих мелодий -по четыре для каждого типа звука, затем прервался на заполнение анкеты и, наконец, выполнил тест на память.

Вокальные мелодии запоминались лучше инструментальных; последние по показателям не отличались друг от друга. Звуки фортепиано запомнились не лучше звуков маримбы, так что можно исключить простой эффект знакомства со звуком. Авторы заключили: как и симпатии, вокальная музыка может вызывать у слушателей более высокую активность ЦНС и внимательность - эффект, за которым может стоять биологическая склонность предпочитать человеческий голос музыкальным инструментам.

Все указанные эксперименты демонстрируют, что на запоминание новой музыки влияют многочисленные факторы; несомненно, еще многие из них предстоит обнаружить и зафиксировать. Эти аспекты, включая нашу реакцию в результате симпатии и очевидную тягу к вокальной музыке, способствуют тому, что в итоге формируются прочные и долговечные музыкальные воспоминания.

Угадай мелодию за 400милисекунд

Я то и дело повторяю, что музыкальные воспоминания очень прочны, но где же доказательства?

Один показатель эффективности музыкальной памяти -исследование "треньканья". Кэрол Крумхансл20 изучала процессы, лежащие в основе музыкальной памяти, проигрывая людям ничтожно малые образцы музыки: отрывки в 300 и 400 миллисекунд -так называемые треньканья. Если вы включите любимый аудиоплеер и проиграете всего одну секунду композиции, то поймете, как мало можно услышать в треньканье, длящемся около трети этого времени.

Крумхансл воспроизводила для участников треньканья музыки из периода от 1960-х по 2000-е гг. и просила их вспомнить исполнителя и название, а также десятилетие выпуска композиции, ее стиль (более широкая и надежная категория, чем жанр) и эмоциональное содержание.

Но ведь это невозможно, правда?

Добровольными участниками исследования Крумхансл были люди, учившиеся музыке довольно долго (приблизительно 10 лет). Их можно было назвать более-менее заядлыми слушателями музыки (в среднем около 20 часов в неделю); но это были молодые люди и уж точно не опытные музыканты, авторы музыки или музыкальные критики. В общем они выслушали 28 музыкальных треньканий, взятых из песен, которые занимали первые места в чартах журналов Rolling Stone, Billboard и Blender.

Почти 30 процентов участников утверждали, что смогли распознать песни, услышав подобное треньканье, и в этой группе 95 процентов правильно узнали название и исполнителя.

Лучше всего узнавались звуки из песен Бритни Спирс Baby One More Time и Ареты Франклин Respect. Высокие показатели узнавания были также у композиций Every Breath You Take группы Police и Imagine Джона Леннона. Меньше всего узнавались Wonderful World Луи Армстронга, Viva La Vida группы Coldplay и Beautiful Day в исполнении U2.

Участникам, опознавшим треньканья, также хорошо удавалось определить десятилетие выпуска; это предполагает, что информация быстро вспоминалась или логически определялась наряду с названием и исполнителем. Даже когда участники не узнавали песни, им часто удавалось определить эмоциональное содержание и стиль. Затем Крумхансл попробовала провести похожий эксперимент с треньканьями на 300 миллисекунд. Как и ожидалось, точность снизилась, но осталась выше 10 процентов.

В целом исследование треньканья показывает, что память на знаменитую музыку невероятно подробна и надежна; мельчайший ее отрывок может вызвать припоминание всей песни в такой степени, что люди узнают исполнителя, название и десятилетие выпуска композиции.

То, что эмоциональные оценки и стиль не всегда были так тесно связаны с правильным опознанием, свидетельствует, что эти аспекты музыкальной памяти, возможно, хранятся в нашем мозгу как-то иначе.

Что интересно, в исследовании также выявилось предпочтение более старых песен -из 1960-970-х гг., хотя участники были довольно молоды. Этот результат можно истолковать как воздействие на память характерных стилей и методов записи музыки -эффект уникальности. А может, песни той эпохи ассоциировались с более почитаемыми образами истории, которые оказались прочнее в общей эпизодической и семантической памяти. Возможно, дольше длились контакты с музыкой: молодые взрослые слышали музыку своих родителей дольше, чем собственную.

Или, как выразилась Крумхансл, "может, эта музыка лучше": интересный аргумент, и мне кажется, в нем что-то есть.

Наконец, экспериментатор использовала свое исследование как основание для оценки объема музыкальной памяти. Если слушать музыку по 20 часов в неделю (как участники этой работы), можно услышать в среднем по 22 000 песен ежегодно (при продолжительности каждой около трех минут). Хотя сюда входит много повторов, все равно есть основания предположить, что средняя память слушателя при такой частоте за всю жизнь вмещает сотни тысяч, если не миллионы, опознаваемых запоминаемых композиций.

Наша музыкальная жизнь Еще один показатель силы музыкальной памяти -ее долговечность.

Дэвид Рубин писал об устных традициях21: сколько народных, детских и племенных песен сохраняется в человеческой культуре сотни и тысячи лет, притом что их никогда не записывали. Похоже, музыка вполне способна жить, опираясь лишь на память бесчисленных поколений.

Музыкальная память также хорошо сохраняется в течение одной человеческой жизни. Пример человека с превосходной и долговечной музыкальной памятью -моя бабушка. Она любит петь и очень часто начинает исполнять песню, на которую натолкнула произнесенная кем-то фраза. Особенно хорошо бабушка помнит мелодии, услышанные в детстве и юности; такое свойство общей памяти называется пиком воспоминаний.

Исследования показали, что у пожилых слушателей действительно остается много важных навыков музыкальной памяти, таких как способность узнавать изменения в мелодиях, даже притом что работа памяти немного замедляется в соответствии с теориями возрастного снижения познавательных способностей. И, как мы подробнее увидим в следующей главе, музыка, несущая пожилым людям утешение и стимулирующая их память наиболее эффективно, - чаще всего та, которая продержалась в их памяти дольше всего со времени их пика воспоминаний.

На том, что музыкальная память сохраняется всю жизнь, построен популярный формат радиопередачи: в ней известный человек рассказывает историю своей жизни через любимую музыку, например передача на BBC Radio 4 "Диски необитаемого острова". Услышав воспоминания, рассказанные частично с помощью подобранной музыки, можно под уникальным углом взглянуть на пережитое им, а также на его личность и мировоззрение. За годы жизни музыка становится нашей частью, потому что прекрасно переплетается с эпизодическими воспоминаниями о событиях и людях.

В этой части главы мы увидели ряд реальных способностей музыкальной памяти. Хотя для первого прослушивания это не самая надежная система памяти, со временем она способна построить прочные и долговременные музыкальные воспоминания, которые легко сочетаются с событиями нашей жизни и становятся одной из важных частей нашего "я".

В следующей части главы рассмотрим силу музыкальной памяти под близким к этой теме углом: ее способность к выживанию.

Оставшаяся в живых

Если вы когда-нибудь ухаживали за пожилым человеком, не удивитесь, что музыкальная память часто сохраняется даже тогда, когда отмирают другие аспекты памяти. Я не раз слышала обнадеживающие рассказы, что музыка приносит утешение людям, страдающим слабоумием или болезнью Альцгеймера; иногда в присутствии музыки им даже удается воспроизводить воспоминания, казавшиеся утраченными.

Любимая история, которую я знаю уже давно (так что, боюсь, даже забыла источник), -о мужчине в доме престарелых, который практически перестал двигаться и разговаривать. По большей части он сидел в кресле или лежал в постели, просто глядя в никуда, и, по словам персонала, он уже давно не участвовал в беседах. Этот мужчина ценил уединение и предпочитал, чтобы дверь в его комнату днем была закрыта. Медсестры охотно выполняли его желание; они всегда стучали и ждали приглашения войти.

Однажды медсестра постучала к нему в дверь и забеспокоилась, не получив ответа. Она попробовала еще раз и еще -опять ничего. Тогда она решила войти и убедиться, что с ним все в порядке. А он танцевал, подпевая песне Rock Around the Clock группы Bill Haley and His Comets. Оказывается, уборщица забыла выключить радио в его комнате после утренней уборки.

И с тех пор медсестры тщательно следили, чтобы у мужчины был доступ к нравившейся ему музыке. Он оставался прежним, но музыка заставляла его улыбаться и побуждала больше общаться с другими пациентами и персоналом. Может, это было скромное отличие, но оно свидетельствовало о положительном влиянии музыки.

Правда, пора уточнить, что музыка -не чудодейственное средство и не надежное лекарство от потери памяти. Одни никогда не отреагируют на музыку, а другие могут вообще предпочитать тишину. Дело скорее в том, что музыкальная память способна сохраняться даже в очень неблагоприятных обстоятельствах и поэтому может послужить средством установления контакта с человеком, потерявшим память.

Возможно, самый убедительный пример сохранения музыкальной памяти -случай Клайва Веринга. Расцвет его карьеры как музыковеда, клавишника, певца и дирижера пришелся на 1980-е. Он был хормейстером "Лондонской симфониетты" и директором Лондонского ансамбля имени ди Лассо. Веринг пользовался уважением как исследователь и эксперт по старинной музыке / музыке эпохи Возрождения, и ему поручили престижную обязанность -подбор музыки для BBC Radio 3 (британской станции классической музыки) в день свадьбы принца Чарльза и принцессы Дианы. Незадолго до произошедшего с ним несчастья сам Клайв женился второй раз.

В марте 1985 года у него появились головная боль и симптомы гриппа. Врач прописал болеутоляющие и посоветовал ему отдых. Но состояние Клайва быстро ухудшалось; его обнаружили бродившим в растерянности по улицам. Веринга отвезли в больницу, и там у него начались судороги, а потом он впал в кому. Сканирование мозга выявило ужасную правду: у музыканта -герпетический энцефалит, редкое, но тяжелое заболевание, вызванное вирусом простого герпеса, который атакует центральную нервную систему из мозга.

Во время комы у Клайва из-за инфекции начался отек мозга. Большинство людей такое состояние приводит к летальному исходу, и врачи были приятно удивлены, когда он очнулся от комы. Но вскоре выяснилось, что без потерь не обошлось. Клайв оставался в растерянности и не мог ничего вспомнить о своей жизни. Такая дезориентация -не редкость после длительного периода в бессознательном состоянии, но проходили недели и месяцы, а Веринг все не проявлял признаков выздоровления. Его жена Дебора потом сказала: "Вирус проделал дырку у него в мозгу, и все воспоминания выпали".

Из-за отека мозга несколько жизненно важных нейроструктур лишились кислорода, и их клетки погибли. Самыми серьезными оказались повреждения в лобной доле и областях мозга, обеспечивающих работу памяти. Как часто бывает с людьми, имеющими поражения лобной доли, у Клайва произошли изменения личности, и случались приступы эмоциональности и тревоги, с которыми он был не в состоянии справиться.

Однако в отличие от большинства он страдает от глубокой и тяжелой амнезии; возможно, это худший случай в истории медицины. Из-за болезни Веринг утратил большинство воспоминаний (ретроградная амнезия) и способность создавать новые (антероградная амнезия). На практике это означает, что представление о своем прошлом или понятие о будущем у Клайва очень слабое или полностью отсутствует. Он "застрял" в интервале нескольких секунд -в настоящем моменте.

Вы можете задать ему вопрос, но, произнеся несколько предложений в ответ, он забудет, что вы сказали. Таков объем его памяти. Сейчас, по прошествии почти 30 лет и несмотря на эти ужасные повреждения, две вещи сохранились неизменными: любовь Клайва к жене и музыка. О нем снято несколько документальных фильмов, и в них можно видеть, что он встречает Дебору с радостью и восторгом каждый раз, когда та заходит в комнату, будто не видел ее годами, даже если женщина выходила, чтобы сделать чай. И Клайв до сих пор любит играть на фортепиано.

Я смотрела видеозаписи, на которых музыкант играет по нотам. Так что, хотя он больше не может играть по памяти (я не нашла подтверждений того, что он это умеет), воспоминание о том, как читать музыку с листа, сохраняется. Он также играет вполне эмоционально; значит, сохранил часть некогда усвоенных навыков музыкального исполнения, и все это несмотря на то, что у него нет эпизодических воспоминаний ни о своем музыкальном образовании, ни о блестящей карьере.

Клайв - пример крайнего случая потери памяти, но, к сожалению, не единственный. В 2012 году Карстен Финке и коллеги24 сообщили о случае амнезии у одного виолончелиста. Этот немецкий пациент, известный под инициалами П. М., стал жертвой той же редкой болезни, что и Веринг, и его память тоже очень пострадала. Его лечащие врачи и понятия не имели, что он все еще помнит музыку, пока соседи не увидели, как он дома играет на виолончели. Оказалось, что после выздоровления П. М. не хотел ни для кого играть, считая, что уже играет не очень хорошо. Само это наводит на мысль, что у него где-то глубоко остались воспоминания о прежних музыкальных способностях.

Вдохновленные этим открытием, врачи провели тесты на музыкальную память П. М., чтобы выяснить, какие ее элементы могли выжить. Они воспроизводили пациенту по две музыкальные композиции за раз и спрашивали, какую он узнал. Одну всегда представлял известный концерт или соната, которые он должен был слышать перед болезнью: например, первая часть концерта Мендельсона для скрипки ми минор (1843 год). Другая композиция была относительно новой, похожей по стилю и инструментовке, но сочиненной после его болезни: например, "Анданте/Размышления" из саундтрека к фильму "Вальс с Баширом" (2008 год). П. М. успешно опознал 93 процента старых музыкальных произведений. Позже в тот же день врачи включили для П. М. новые композиции. И хотя у него не сохранилось эпизодических воспоминаний о том, что он слышал их прежде, музыкант смог узнать 77 процентов. Этот результат предполагает, что П. М. не только сохранил воспоминания о музыке из своего прошлого, но и способен усваивать новую музыку. Врачи назвали эту последнюю способность поразительной.

Наконец, чтобы показать, что истории сохранения музыкальной памяти не ограничиваются случаями пациентов с герпетическим энцефалитом, Северин Самсон и ее коллеги сообщили об относительно слабо пострадавшей памяти на музыку при двух различных заболеваниях мозга: фармакорезистентной эпилепсии и болезни Альцгеймера, хотя у обеих групп пациентов присутствовали тяжелые расстройства вербальной памяти.

Возникает законный вопрос: как и почему музыкальная память выживает в этих и других случаях потери памяти? Есть ли в музыкальной памяти нечто особое?

По ряду причин можно подозревать: это так. Некоторые из этих причин связаны с запоминающейся структурой музыки, которую я уже обрисовала в части "Звезда -профессиональные музыканты".

Я также полагаю, что музыкальные воспоминания выживают благодаря тому, как наш мозг их обрабатывает. Для многих людей музыка -двигательный навык (как у Клайва Веринга и П. М.), подобно езде на велосипеде. У исследователей мало данных о том, что случается с воспоминаниями, когда навык уже не требует от нас большого внимания и собранности (как тогда, когда мы начинаем учиться ходить или водить машину) и приобретает больший автоматизм; когда он из осознанного становится неосознаваемым. Однако известно, что воспоминания перемещаются из систем, требующих много ресурсов (эпизодическая и семантическая память), в систему имплицитной малозатратной памяти27. Это означает, что музыка, превращаясь в навык, привычку, приобретает сильную способность надолго оставаться в уме и сопротивляться ослаблению.

У людей, имеющих какое-то музыкальное образование, музыкальная память также становится частично процедурной; этим термином обозначается аспект памяти, основанный на моторике или движениях. Для амнезии и других подобных расстройств характерна потеря сознательных процессов памяти, тогда как системы имплицитной процедурной памяти страдают сравнительно мало.

Клайв и П. М. потеряли доступ к эпизодическим воспоминаниям об уроках музыки и карьере, но им не нужен доступ к этим сознательным воспоминаниям, чтобы играть на своих инструментах. И нам необязательно помнить уроки езды на велосипеде в детстве, чтобы сесть на него и поехать.

Еще одна причина сохранения музыкальных воспоминаний тоже связана с имплицитной системой памяти, но имеет отношение к эмоциональным реакциям. Наши эмоциональные реакции на музыку часто образуются через условные реакции; например, у меня выше вероятность положительного эмоционального отклика на мелодии в мажорной тональности, ведь я слушатель западной тональной музыки и мои воспоминания о радостных треках связаны в основном с мажорными композициями. Такие условные эмоциональные реакции тоже нередко выживают при расстройствах памяти.

В мозгу есть физические подсказки о том, почему система имплицитной памяти хорошо сохраняется в крайне тяжелых случаях потери памяти. Эмоциональные реакции как минимум частично определяются деятельностью центральных мозговых структур, таких как миндалевидное тело.

В предыдущих главах мы увидели, что в ответ на эмоциональную музыку в исследованиях часто выявлялась активация миндалевидного тела. Благодаря центральному расположению миндалевидное тело имеет выше, чем лобная кора, вероятность выживания при повреждении головного мозга в случае его отека или удара по голове. Поэтому из-за разрушений областей вокруг лобной коры человек может потерять сознательные воспоминания о том, почему музыкальное произведение вызывает у него определенное чувство, но все равно испытывать это чувство (благодаря деятельности миндалевидного тела).

Итак, подытожим: не считая самого характера музыки, выживание музыкальных воспоминаний, по крайней мере частично, объясняется тем, что музыка активизирует мозговые системы, которые: 1) чаще выживают при распространенных типах повреждений головного мозга и 2) определяют бессознательные и условные имплицитные реакции на стимулы (двигательные и эмоциональные действия). Музыкальные воспоминания действительно во всех смыслах становятся частью нашего внутреннего "я".

«Злодейка»

До сих пор в этой главе я говорила о благородной стороне музыкальной памяти -замечательных для обучения способностях и силах, позволяющих ей выживать. Но в интересах справедливости и сбалансированной точки зрения я закончу главу рассмотрением неприятной стороны музыкальной памяти.

К вам когда-нибудь цеплялась мелодия? Короткая песенка или подлиннее -целая композиция, которая играет и играет у вас в уме, как заевшая пластинка? Если статистика не врет, более 90 процентов из вас ответят "да"29. Если у вас в голове никогда не застревала мелодия, вы явно в меньшинстве. У некоторых людей музыка в голове так часто играет "на повторе", что, по их утверждению, в повседневной жизни почти всегда присутствует саундтрек.

Сейчас мы называем это явление непроизвольными музыкальными образами, но в разговорной речи такие мелодии называют приставучими. Для обозначения этого понятия уже накопилось много терминов, в том числе "мозговой червяк", "привязчивая музыка"31, "когнитивный зуд"32 и "синдром заевшей песни"33. У себя в лаборатории мы называем эти заевшие мелодии "ушным червяком". Давайте сначала опровергнем несколько ложных предположений об этом явлении.

Факт 1. Мелодии-приставучки не всегда раздражают. Отвечая на первый вопрос о привязчивых мотивах, люди часто говорят об ощущениях или случаях, которые им действуют на нервы. Но если посмотреть на масштабные опросы населения или провести дневниковые исследования реакций людей в каждом случае, окажется, что большинство песен-приставучек на самом деле им не докучают (их оценивают как нейтральные) или даже приятны. В собственных исследованиях я спрашиваю людей, как они контролируют или пытаются спровадить своих приставучек, и слышу немало ответов по типу: "А зачем мне их контролировать? Они не раздражают, даже иногда составляют мне компанию".

Факт 2. Приставучки -это не всегда поп-мелодии или музыкальная реклама. Как бы ни хотели рекламисты верить, что к нам цепляются только короткие, запоминающиеся мелодии, я могу привести сотни примеров, когда привязывается сложная музыка, включая классику, современный джаз и нью-эйдж. Да, большинство приставучек, о которых мне рассказывали, были мелодичными, вокальными и простыми; но, отрицая существование других видов, мы проигнорировали бы важную информацию о возможных причинах этого явления.

Факт 3. Приставучки цепляются к музыкантам не чаще, чем к остальным. Этот вопрос не решен окончательно, но данные существующих исследований предполагают, что самые частые и/или самые продолжительные случаи привязчивых мелодий бывают не у тех, кто больше всего учился музыке. Более того, музыканты с самым продолжительным образованием (более 15 лет) часто сообщают о меньшем количестве приставучек, чем те, кто учился музыке меньше. Проводя исследования, мы обнаружили, что мелодии-приставучки чаще всего возникают у людей, радующихся музыке каждый день, в особенности у любителей подпевать36. Приятным побочным эффектом этой закономерности можно считать то, что последней категории в основном нравятся их приставучки. В ряде исследований были предприняты попытки узнать, какие человеческие качества предсказывают повышенный риск частых или беспокоящих случаев приставучек. Интересное понятие в этой области - транслиминальность*. (Транслиминальность - состояние трансформации личности, преодоление порога аккультурации. Прим. ред.) При высоком показателе транслиминальности лучше удается осознавать мысли и чувства, берущие начало в бессознательном. Можно сформулировать это так: представьте, что между нашей сознательной и бессознательной психической жизнью есть барьер. Этот барьер менее прочен у людей с высокой транслиминальностью. Майк Уоммз и Имантс Барусс отметили, что люди с высокой транслиминальностью чаще сообщали о постоянных и отвлекающих приставучках, чем те, у кого ее показатель был низким.

В других исследованиях сообщалось о связи между приставучками и невротизмом38, а также между приставучками и неклиническими обсессивно-компульсивными чертами личности39. Несомненно, со временем всплывут и другие факторы индивидуальных особенностей личности; но интересно, что большинство найденных особенностей сопровождается тенденцией к размышлениям с повышенной вероятностью сосредоточиваться на прошлых или настоящих событиях и беспокоиться о них.

Изучение типа людей, к которым цепляются приставучки, - одно из направлений поиска причины этого явления. Еще один способ - исследовать обстоятельства, при которых приставучки возникают в повседневной жизни. Такую цель я поставила в одном исследовании, в котором проанализировала сотни случаев приставучек с рассказами о том, почему мелодии застревают у людей в голове40. Ради ясности отмечу, что лишь четверть участников утверждали, что знают причину этого; то есть многие случаи остаются без объяснения.

Что вызывает появление приставучек

Когда участники могли описать обстоятельства появления своей приставучки, то чаще всего говорили о недавних и повторных контактах с этой мелодией. Такой результат соответствует идее Оливера Сакса о том, что засилье легкодоступной музыки в современном мире по крайней мере провоцирует частое появление приставучек. Но распространенность современной музыки не может стать единственным объяснением; мы знаем, что приставучки были известны задолго до наших дней с вездесущими музыкальными записями. В 1876 году Марк Твен написал рассказ "Режьте, братцы, режьте!", у героя которого в голове засел стишок, настолько его отвлекавший, что он смог прекратить его бесконечное повторение, лишь "заразив" им друга.

Еще один фактор, часто способствующий появлению приставучек, но никак не связанный с прослушиванием музыки, - работа непроизвольной памяти. К примеру, одна из участниц моего исследования рассказала, что увидела номерной знак, напомнивший ей о песне PYT (Pretty Young Th ing) Майкла Джексона, и до конца дня эта песня засела у нее в голове, хотя до того она долго ее не слышала.

Мы еще далеки от понимания, почему память так вклинивается в ход мыслей41 -между тем, что мы видим и слышим, и соответствующими изображениями или звуками в мозгу42. Однако из таких данных, как история с песней Майкла Джексона, видно: вмешательство памяти в мысли -действенный фактор возникновения приставучек. И мы практически не можем контролировать такой вид психической активности -разве что засядем в темной комнате, где ничего не видно и не слышно. Похоже, вмешательство памяти -естественное последствие особенностей ее работы, и, пока музыка там хранится, это явление может быть вызвано случайной встречей с любым напоминанием о содержании музыки.

Возможно и то, что за некоторыми случаями приставучек могут стоять эмоциональные условные реакции. В моем опросе некоторые респонденты сообщали, что в ответ на определенные настроения или обстоятельства у них всегда появлялась одна и та же приставучка. У меня такое тоже бывает: когда я в радостном настроении, в голове часто звучит песня Th e Deadwood Stage в ярком исполнении Дорис Дэй. Это всегда вызывает у меня улыбку.

Будущие исследования помогут разобраться в других возможных причинах приставучек; представим, например, что благодаря таким мелодиям можно корректировать уровень внимания или настроение для выполнения какой-то задачи. Приятно думать, что мозг, возможно, выбирает мелодии из "музыкального автомата", чтобы поддержать наши действия, так же как мы сами иногда подбираем песню, чтобы обрести уверенность перед походом в клуб или успокоиться после спора.

Но еще у приставучек есть особенность, с которой мы пока мало разобрались: их повторение, закольцованность. Почему так "заедает пластинка"? И опять-таки мелодии - не единственный тип мыслей, способных проигрываться в уме на повторе. Тревоги или размышления тоже могут быть цикличными, особенно во время стресса. Я часто слышала рассказы о других типах повторяющихся звуков, таких как слова из стихов, молитв и даже анекдотов. Замечательное качество мелодий-приставучек в том, что благодаря своей обычности и распространенности по сравнению с другими видами умственной деятельности они -полезный инструмент исследований, способный лучше разобраться в других типах повторяющихся мыслей.

Во всех трех обличьях: "звезда", "оставшаяся в живых" и "злодейка" - музыкальная память играет решающую роль в понимании нашего музыкального мира и того, во что мы верим, через что прошли в жизни и как стали теми, кто мы сегодня.

Но еще важнее, что музыка может приносить утешение и помогать выздоровлению при болезнях и травмах. В заключительной части рассказа о нашей музыкальной жизни речь пойдет именно об этом.