Мать, сын, невестка. Третий лишний?

О ком больше всего рассказывают анекдотов?

Кто абсолютный чемпион по числу этих кратчайших свидетельств человеческого ума (и ехидства)? Теща или свекровь. А задумывался ли кто-нибудь, откуда эта лавина насмешек, от саркастических до садистских? Почему она обрушивается на одного-единственного члена семейного клана? Почему именно теща или свекровь - козел отпущения? Никогда не высмеивают матерей, отцов, сестер, братьев. Все достается теще-свекрови. Между тем практически каждая женщина в установленное природой время превращается в тещу или свекровь. Но пока ее не коснулось это лихо, она, как все, с заговорщицкой улыбкой выслушивает байки о запертой в шкафу теще, о которой вспомнили только через месяц, или об отравившейся грибами свекрови.

Дыма без огня не бывает.

Что же вызывает эту общую язвительную нелюбовь к матерям женившихся (вышедших замуж) детей? С чем мы не можем примириться, согласиться? С каким злом расправляемся из века в век так безжалостно и единодушно? Эпиграфом к размышлениям на эту тему можно было бы поставить известный афоризм "Какая мать не сопротивляется женитьбе сына?" Корень зла - здесь. Но он уходит на такую глубину, так прочно гнездится в биологической природе человека, что нельзя не коснуться (хотя бы вкратце) этого обстоятельства. Мать растит ребенка (отец, конечно, тоже, но, как заметил один умный человек, "что такое любовь отца в сравнении с болью любви матери"). Ценой каких каждодневных жертв и отречений, каких тревог и какой нежности - знает только она. Но вот дитя выросло и решило жениться (выйти замуж). В дом давно и прочно знающих и любящих друг друга людей входит "третий" - совершенно посторонний человек. И этот "третий" (третья: возьмем ситуацию "мать-сын-невестка") за неделю, от силы за месяц занимает в сердце и жизни сына место, где до сих пор по праву царила мать.

Любой из тех, у кого есть дети, на вопрос "Ради кого вы живете" наверняка ответит: "Ради детей". Сам акт рождения навеки, до седых волос обязывает мать лелеять и беречь свое детище. Для кого-то оно - представитель крупной фирмы, веселый и удачливый донжуан с европейским дипломом, а для нее - худенький рассеянный мальчик, "маменькин сыночек" (а чей же еще?), которого так легко задеть, обидеть, сбить с толку.

Мать помнит все его болезни - от диатеза в 2 года до перелома ключицы в 20 лет. Она, не кто иной, сидела над ним ночами, когда он горел в скарлатине; смазывала губы водой с ложечки, когда он очнулся после операции. Ее глаза встретились с его глазами, когда девочка из параллельного класса, которой он послал записку, высмеяла его перед всеми и он прибрел домой, не понимая, почему с него течет,- а на улице лил дождь. Глаза матери молча сказали сыну: "Ничего. Все обойдется". В них он нашел ту всепонимающую нежность, которая одна только и дала ему силы встать на следующее утро, дойти до школы и спокойно войти в класс ("ради мамы"). Годы такой любви, такого понимания - кто может отменить их, поставить под сомнение? Свет перевернется, если случится такое. И свет переворачивается: мама превращается в свекровь (тещу). Что же произошло, чтобы такое стало возможным? Обозначим действующих лиц драмы под названием "Третий лишний". Главное действующее лицо - мать. Ее роль укладывается в три категоричных слова: "А я - мать". Второе действующее лицо - сын. Его роль - существовать между двух огней, стараясь не обжечься. Третье - невестка. Ее роль сводится в основном к простому пребыванию на сцене (в жизни).

Самая трудная роль, бесспорно, у матери.

Это роль героическая. Чтобы удержаться на высотах материнства, она должна пройти через боль, которую можно сравнить только с родовыми муками. Она должна отказаться от всяких прав на выношенного и выращенного ею ребенка. Должна уйти из его жизни (не в буквальном, разумеется, смысле). Но ведь жизнь матери и ребенка - биологически неразделима. Значит, матери предстоит отказаться от собственной жизни. Чем же ей жить тогда? Все тем же - единственной на свете жертвенной материнской любовью, не давая ей превратиться в ревность. Это и есть теперь главное дело ее жизни (до поры до времени, конечно. До появления внучат, например). Не нужно напоминать, что на носу экзамены (совещание), выбирать галстук в тон, гладить рубашки. Все это будет делать другая женщина, о существовании которой еще месяц назад никто не подозревал. Которая не кричала от боли, рожая, не держала сына за руку, стоя у школьного крыльца, следя, чтобы он не помял георгины. Другая женщина пришла на готовое.

Что остается матери?

Либо понять, что ее материнские права, как все на свете, подчиняются неумолимым, не нами установленным законам человеческого существования, либо поставить свое материнское право выше всего на свете и превратиться в жалкую, желчную героиню анекдотов, изводящую сына попреками, а невестку - ядовитыми замечаниями (типа "вы тут без году неделя, а я - мать!"). Здесь перекресток, где каждой женщине, от которой уходит ребенок, предстоит задержаться. Может быть, надолго. В это время она остается один на один со своей любовью и впервые, может быть, видит ее со стороны: и боль любви, такую острую в период сыновнего младенчества, и силу любви, которая теперь, как волна, натолкнулась на препятствие, отхлынула вспять - и ударила. Но именно сейчас время проснуться и действовать воле материнской любви. Она должна переплавить тепло (огонь!) чувства матери в свет.

Энергия любви, как любая другая, неуничтожима, она только видоизменяется. И свет материнской любви, как до того ее тепло, неизбежно увидит и почувствует взрослый сын. Он ушел от материнского тепла - такова жизнь. Но всем существом, как когда-то, тянется к свету материнской нежности, вразумляющей, успокаивающей, ничего не просящей. От которой никогда не устаешь, которой никогда не пресыщаешься.

Но в действительности - увы!

Чаще всего мать настаивает на своих правах, отстаивает их - и ломает хрупкую, едва проклюнувшуюся семью сына. Если бы кто-то взялся подсчитать число разводов, случившихся по воле свекрови (тещи), это была бы, наверное, ошеломляющая цифра. Но разве не ошеломляет количество прямо-таки свирепых анекдотов про тех же самых тещу и свекровь? Две другие роли драмы "Третий лишний" - сына и невестки - "написаны" не столь круто. Сын, как и прежде, объект любви. Только теперь не одной, а двух, каждая из которых тянет его в свою сторону. Оказать какой-нибудь предпочтение - нанести смертельную обиду другой.

Если мальчик-сын превратился в мужчину, он поступит по-мужски: спасаясь от ревности обеих женщин, спасая их от подспудной, изматывающей борьбы за первенство в семье (и его сердце), уйдет из материнского дома.

А если, достигнув совершеннолетия, сын так и остался "маменькиным сынком" и не представляет себе жизни без ее забот и попечений, женщине, которую он назовет женой, не позавидуешь. Ей придется жить в доме, где каждый день ей будут демонстрировать трогательное семейное единодушие, давая понять, что она попала сюда случайно, по ошибке, и что члены этого маленького, но сплоченного семейства прекрасно могут обойтись и без нее. Грустная это перспектива, но реальная. И все же невестке проще, чем матери. Она любит и любима. Что ей - до поры до времени - ближние и дальние родственники мужа! А потом приходит прозрение... "Живут как кошка с собакой", "Свекор - гроза, а свекровь выест глаза", "Свекровь на печи что собака на цепи" - это о них, о свекрови и невестке. Откуда молодой женщине, вчерашней девочке, набраться мудрости, чтобы понять: эту недобрую, всегда недовольную женщину мучит чувство, которым она жила десятилетиями, к которому привыкла и которым не хочет поступиться. Ни ради чего.

Но бывает иначе. Бывают счастливицы, которым на долю выпадают чудесные годы, годы поддержки и понимания, рядом с той, что сумела вовремя отойти в сторону, стать "третьей лишней" - во имя любви к своему ребенку.

Журнал "Семейный доктор" № 9 Сентябрь 2000 г